Новые социологические научные практики подразумевают интеграцию глубинных теоретических построений с тщательными, дотошными полевыми исследованиями. Примером такого равновесия теории и практики могут служит многие работы из составивших нынешний том. Все опубликованные в сборнике работы принадлежат отечественным социологам и посвящены российским реалиям, но это не мешает опыту становиться фундаментом теоретическим моделям. Темы тома различны: Денис Гараев пишет о практиках ношения хиджаба в современной Казани, Лариса Шпаковская исследует различные аспекты сегодняшнего российского гражданского брака, Вера Галиндабаева изучает профессиональный уход за детьми в Бурятии, Гузель Юсупова обращается к теме сексуальности сельской молодежи…

Повседневность — тема, сближающая науку и честных обывателей. Мы нанимаем няню, занимаемся любовью, заботимся о своем здоровье, но не задумываемся о том, что все эти наши обычные поступки могут стать предметом исследования. А между тем. Иногда, впрочем, возникает ощущение, что статьи сборника говорят о вещах, понятных и без научного изыскания. Разве говорят они на птичьем языке науки и ссылаются для пущего шику на Энтони Гидденса или Фуко. Но, что нового мы узнаем, если нам расскажут, что в деревне сценарии сексуального поведения остаются более или менее традиционными: брачный, романтический и коммуникативный. Или еще новость: «перераспределение нагрузки по организации практик питания в пользу равного участия супругов во многих семьях является дилеммой, которую каждая семья пытается решить по-своему». Попросту муж и жена часто не могут договориться, кто идет за хлебом. Стоит ли огород городить с «практиками питания»? Вопрос непраздный, ибо практики научного освоения действительности у нас тоже становятся дилеммой, которую каждый ученый пытается решить по-своему, часто принимая за науку пересказ самоочевидных истин, потерю собственной идентичности и ощущения живой жизни.

Практики и идентичности: гендерное устройство. - ЕУ СПб., 2010.

Книга анонсируется как первая в "гендерной серии": G1. Дай бог, чтобы серия продолжилась. 90-е приучили к тому, что издательските инициативы чаще захлебываются на первом же вздохе, чем развертываются во что-то стоящее.

Из сборника, (с его содержанием можно ознкомится вот тут) я потому, что она одна здесь касается "темы",  прочитал только статью про каминаут. Ее написала магистр и слушатель гендерных курсов -  в общем, что-то вроде аспиранта, я так понял. Статья из тех, что только подтверждают общеизвестное, навешивая на него бирку "Проверено", как раз из таких, которых в качественной социологии подавляющее большинство и из-за чего возникает илюзия того, что все мы так или иначе социологи-качественники.
 
Но вот горе моё вызвал тот факт, что ЕУ СПб остался фактически единственным местом в стране, где тексты молодых ученых публикуют на тех же правах, что и генералов от науки. Везде же - иначе. Для молодежи создаются какие-то загончики, журналы типа "Культиватор" или всякие сборники тезисов конференций молодых ученых, типа "Аспектов" на философском факультете МГУ. Вкупе с набором каких-то преференций молодым ученым, выдаваемым государством и Западом, мы оказываемся перед лицом ровно того же самого институционального феномена, что и в государственной политике. Молодежная политика в лице Якеменко и всего движения НАШИ оказывается не чем-то уникальным, а частью общего тренда: изъятие молодежи из науки просто дублирует недопуск молодежи в политику: здесь вам Родос - здесь и прыгайте.

Гендерные исследования развиваются в стране уже около двадцати лет, и сегодня в их актив можно записать бесспорные институциональные успехи. Они проникли в самые отдаленные провинциальные университеты, под них открываются новые исследовательские центры, им посвящаются диссертации. Вместе с тем распространение гендерных исследований по российским просторам ведет и к тому, что порой ими начинают заниматься люди, мало знакомые с гендерной методологией и не подготовленные к ней в мировоззренческом плане. Ведь нравится нам это или нет, но данное направление общественных наук выросло из феминистской теории и по-прежнему тесно с ней связано. И поэтому все попытки выдать за гендерные исследования работы, написанные с позиций биологического детерминизма - просто “про женщину”, - оборачиваются падением качества научного анализа. Хотя, конечно, это явление можно считать болезнью роста, которая со временем будет изжита.

Одновременно с этим с удовлетворением стоит отметить состоявшееся становление плодотворно работающих научных школ. Гендерная программа Европейского университета в Санкт-Петербурге, открытая в 1997 году совместными усилиями Елены Здравомысловой и Анны Темкиной, давно заслужила лидерскую репутацию в социологии гендера, а рецензируемый здесь сборник лишний раз это подтверждает. В нем представлены результаты исследований слушателей и выпускников гендерной программы, успешно работающих в рамках общей исследовательской парадигмы, - что, собственно, и является основным признаком научной школы. Авторы обращаются к анализу гендерных трансформаций в приватной сфере, идущих в современном российском обществе; это само по себе интересно, поскольку сфера приватного в России часто трактуется как менее значимая по сравнению со сферой публичного. Все работы объединяет общность теоретических подходов и исследовательских методов. Авторы придерживаются структурно-конструктивистской интерпретации гендерного подхода. Гендерное устройство понимается ими “как иерархическая конфигурация соотносимых практик и образцов мужественности и женственности” (с. 6). Все исследования опираются на качественную методологию, что вполне оправдано для изучения персональных практик. Кроме того, фрагменты интервью, приводимые авторами для подтверждения выводов, также представляют интерес для читателя.