Перед нами первая систематическая попытка рассмотреть применимость западных концепций дисциплинарной власти и агентности на материалах российского православия.

Самобытной книгу делают не только достаточно сложный предмет для исследования и смелость антропологической интерпретации, но и авторский стиль. Монографию можно назвать и довольно личной (в ней немало личного отношения автора к происходящему, выраженного в искреннем удивлении и недоумении, иронии и сарказме), а также диалогической (автор выступает как полноправный собеседник своих православных знакомых, не боясь и не стесняясь выражать собственную точку зрения на тот или иной проблемный вопрос).

Эта книга основана на диссертационном исследовании, материалы для которого автор собирала целое десятилетие, периодически проживая в качестве трудницы в ряде женских монашеских обителей России. Подзаголовок на первый взгляд входит в диссонанс с заявленной целью — выявить глубинные противоречия постсоветского секулярного общества и общества религиозного, православного. Однако при ближайшем рассмотрении те самые противоречия актуализируются в переживаниях насельниц — женщин, которые приняли постриг, имея опыт социализации в атеистической среде. Основные линии напряжения, которые здесь возникают, проходят по отношению к телу, власти и личной ответственности, восприятию техник самотрансформации, переживанию времени. Дарья Дубовка не ограничивается фиксацией этих напряжений, но — что для антропологического исследования редкость — дает прогнозы о «живучести» тех или иных аспектов. Так, например, по мнению исследовательницы, практика Иисусовой молитвы «обречена» на востребованность и распространение в силу совместимости с современными моделями агентности, а вот выработка послушания через смирение маложизнеспособна, поскольку входит в противоречие и с секулярным прошлом насельниц, и с внешним контекстом, а кроме того склонна терять свой трансформационный потенциал в силу рутинизации. Православные обители предстают не мифическими островками вечности, а зоной сложного обмена между разными и подвижными моделями человеческого. Другая принципиально важная особенность работы заключается в том, что автор стремится (и ей удается) описать происходящие в стенах монастырей трансформации, не сводя людской опыт к воздействию социальных структур с одной стороны, с другой — не ограничиваясь феноменологической фиксацией этого опыта, с третьей — воздерживаясь от применения категорий христианской антропологии. Существенно важно, что Дубовка — не чуждый веры человек, воспитанный в семье представителей позднесоветской православной интеллигенции и потому признающий за переживаниями своих информантов онтологическую самостоятельность. В итоге получившаяся книга оставляет впечатление живой и во всех смыслах слова вовлеченной работы, которая проясняет реалии современной религиозной жизни не только для атеистов, но и для верующих. Как следствие, ее можно в особенности рекомендовать тем, кто подумывает об уходе в монастырь.